Блогосфера про війну

[bytebuster]

 "Мне помогают расстрелянные"
56-летний крестьянин Степан Иванович Карагодин был арестован в ночь на 1 декабря 1937 года сотрудниками Томского ГО НКВД, осужден Особым Совещанием как организатор шпионской-диверсионной группы и резидент японской военной разведки и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 21 января 1938 года. Жена и дети не знали о расстреле и надеялись, что Степан Иванович жив. В конце 50-х они получили справку о реабилитации, в которой говорилось, что он "умер в заключении".
Правнук Степана Ивановича, выпускник философского факультета Томского университета, 34-летний Денис Карагодин решил установить имена всех, кто повинен в фальсификации обвинения против арестованных по "Харбинскому делу", и проследить преступную цепочку – от кремлевских инициаторов Большого террора до простых исполнителей в Томске, вплоть до водителей "черных воронков" и машинисток, перепечатывавших бумаги НКВД. Архивы советских спецслужб крайне неохотно делятся информацией, но Денису удалось раздобыть множество документов, свидетельствующих о том, как работала машина сталинских репрессий, убивавшая ни в чем не повинных людей.
 // Чудова історія про аматора, який зміг викрити злочини гебешних бандитів, навіть живучи у тимчасово окупованому московськими фашистами Томську.
Злочини проти людяності не мають терміну давнини.

 Виктор Суворов: У вас продается Копенгаген?
Летом 1968 года замполиты и пропагандисты всех видов и рангов готовили орды бойцов и командиров Советской Армии к выполнению священного интернационального долга. Их напев был прост и понятен: братский народ Чехословакии в беде, идем помогать, идем вразумлять, идем разъяснять непонятливым, сбившимся с правильного пути, что наша дорога к счастью единственно верная, сами мы c этого пути не свернем, но и младшим братьям не позволим!
Миссия предстояла трудная. Бойцы идеологического фронта, начиная с ротных и батальонных, кончая пропагандистами Главного политического управления Советской Армии и лекторами Центрального Комитета Коммунистической партии, нам разъясняли, что каждый солдат, каждый сержант, старшина и офицер должен стать дипломатом, послом великого Советского Союза, каждый обязан нести правду заблудшим братьям, разъяснять непонятливым преимущества того образа жизни, который мы учредили в своей стране, который мы навяжем всем нашим соседям собственным примером, добрым советом, а если надо, то и силой.
И вот час пробил. Тысячи танков и бронетранспортеров, десятки тысяч автомашин, сотни тысяч бойцов-освободителей вломились в братскую страну.
И вдруг оказалось, что замполиты, пропагандисты и агитаторы зря старались. Мы сами без всяких инструктажей и указаний превратились в идеологических бойцов, убежденных и яростных.
Причина: за Державу обидно!
В этой самой Чехословакии дороги мощеные, улочки умытые, домики беленькие, черепичные крыши красные, трамвайчики бегают, в магазинах товара навалом, чистенькая пивная на каждом шагу, а пьяные дядьки в грязи не валяются. Потому каждый из нас, уязвленный той картиной, вдруг становился пламенным оратором. И не нужно нам указаний сверху, не нужно инструкций замполита! Мы без подсказок политотдела добровольно в идеологическую борьбу включились! У вас дороги мощеные? Да наши дороги лучше ваших! А еще у нас Валя Терешкова в космос летала! У нас не то что женщины, у нас собаки в космос летают: Лайка, Чернушка, Белка и Стрелка! Вот! И Енисей перекрыли! И Ангару! Наш атомный ледокол в Арктике льды ломает! А у вас в Чехословакии ни одного ледокола нет, ни атомного, ни обыкновенного! И вообще!
Терзала нас злая зависть: бля, у них колбаса в магазинах трех разных сортов, а им все мало! У них не выстраиваются километровые очереди за керосином, а они, гады, недовольны! У них даже сосиски на витрине лежат, а они, сволочи, бунтуют! Мы вам покажем как бунтовать! А товаров у нас в Союзе завались! И лучше ваших! И очередей нет! И колбаса ста семи разных сортов!
[…]
И было тогда все точно так, как и три десятка лет спустя: освободители, обалдевшие от увиденного, врали освобождаемому народу о счастливой жизни в Советском Союзе. Врали не столько потому, что так велели комиссары, а все больше по внутреннему велению, врали потому, что страшно было самим себе признаваться: жизнь украинского и белорусского мужика под гнетом польских панов куда как лучше жизни мужика в образцовом сталинском колхозе.
И потому каждый боец превращался в агитатора и пропагандиста. Хороша ли жизнь в Советском Союзе? Ох, хороша! Вы о такой и не мечтали! Все ли есть в магазинах? Да всего завались!
Но коса иногда находила на камень. В освобожденных Красной Армией районах, которые раньше принадлежали Польше, присутствовал зловредный скептически настроенный, сомневающийся еврейский элемент, тысячелетиями приученный не верить словам, как бы красиво они ни звучали. И не просто было советскому освободителю, даже самому политически подкованному, обмануть мудрого еврейского старца с библейской бородой:
- Есть ли в советских магазинах галоши?
- Сколько угодно! Всех цветов и размеров!
- А керосин?
- Да хоть залейся!
- А гвозди с топорами?
- Все есть!
- Но одной штуки у вас точно нет! Копенгаген у вас в магазинах не продается!
- Есть Копенгаген! У нас Копенгагена сколько хошь! В любом магазине!
Вранье бойцов несокрушимой Красной Армии становилась очевидным в разговоре с любым умным человеком. Но действия говорили больше любых слов: обалдевшие бойцы и командиры гребли все, что видели. Где за деньги, а все больше - в качестве трофея. Кто-то ухватил полсотни велосипедных звонков, понятия не имея, зачем ему столько, а кто-то умыкнул два патефона и ящик фонариков электрических.